О книге Марины Степновой «Женщины Лазаря»,
или осознание страдания
О книге Марины Степновой «Женщины Лазаря»,
или осознание страдания
Снег выпал в начале января и пролежал ровно два дня, до тех пор, пока его полностью смыло грязными потоками проливного дождя, низвергающегося сквозь серые тяжелые тучи. Мне как раз хватило времени, чтобы заказать через интернет мягкие и теплые ботинки, которые выглядели изящными и легкими на ногах девушки, поворачивающейся в рекламном ролике то так, то эдак. Сорок евро с моего счета ушли мгновенно, даже без подтверждения банка, что и навело на мысль проверить: а что это за торговая фирма, кстати?
На портале отзывов закручивался шлейф злобных высказываний обманутых покупателей, которые, как и я, заплатили мигом, (я их хорошо понимаю, любой бы купил такие ботиночки в холодную зиму!), но никто и никогда их так и не дождался.
Светло-серые резиновые сапоги в мелкие розовые цветочки – самая подходящая обувь в этом январе. Можно не боясь отойти в сторону, в мокрую траву, уступая место на узкой асфальтной дорожке какой-нибудь старушке с маленькой собачкой, и услышать в спину: «Что за проблема с тобой!» на плохом английском (Почему? Мы же в Швеции?).
- «Ковид!» - имея ввиду рекомендации санитарного ведомства о соблюдении дистанции, добровольно, конечно, без принуждения. И вновь поток грязной брани, с упоминанием нечистой силы. Собачка с лаем рванула ко мне по мокрой траве, потянув за поводок женщину. Пришлось ускорить шаг, чтобы поскорее оставить их позади, и войти в освещенное неуверенным, обманчивым солнцем пространство летнего парка, прилегающего к похожей на открытую ладонь скале. Доски на крыше над сценой, и на самой сцене потемнели от дождя, и разбухли. Расположенные полукругом деревянные скамейки неумело выкрашены кем-то в радужные тона. Краска почти везде облупилась, но на земле между рядами бодро сияет радостными пятнами. Я не сразу заметила там красную куртку худенькой женщины, которая, согнувшись что-то искала, то и дело поглядывая в телефон.
- Что-то потеряла?
Женщина с улыбкой посмотрела на меня:
– Да, ищу ошейник моей кошки, он с навигатором.
И показала на экран телефона.
— Вот! Должен быть где -то здесь, в этом районе. Точнее не показывает. А где, - не могу найти.
На скамейке рядом с ней тут же возникла крупная, с белыми лапами, ухоженная кошка, добродушно подставив для поглаживания серую выгнутую спину.
- А как он выглядит?
- Голубой такой, и номер телефона на нем выбит.
Она, привычными движениями руки, поглаживала кошку, пока мы перебрасывались протяжными «Да!» и «У..», как-бы укоряя виновницу, не умеющую показать, где же ее поводок, но послушно следующую за хозяйкой все время безуспешного поиска.
- Давай помогу! – предложила я. - Пойду чуть выше на гору, и поищу там, если найду – позвоню обязательно!
— Вот спасибо! – сложила она ладошки домиком, и чуть наклонилась.
Мимо прошествовала женщина -робот.
Огромный, отороченный мехом капюшон черного болоньевого полупальто надвинут на лицо (в любую погоду), отчего голова кажется непомерно большой и круглой, а и без того короткие ножки в синих джинсах совсем уж квадратными. На несгибаемо ровной спине часто подпрыгивает малюсненькая сумочка на тоненьком ремешке.
Она проходит одним и тем же маршрутом каждый день, в одно и то же время, с часу до двух, не сворачивая, не останавливаясь, прямо по дорожке до конца парка, назад, вокруг скамеек, еще раз вперед, еще раз обратно, как маятник, четко, ритмично, понуро. Я даже знаю, что она встает утром в то же самое время, делает зарядку ровно 15 минут, принимает душ, ест одинаковый и скучный бутерброд с сыром, запивает его несладким кофе из чашки с отколотым верхом, и садится к компьютеру. Ровно в час она одевается и выходит на прогулку, мохнатый капюшон на голову, и пошло- поехало…Я ее опасаюсь, не знаю, как реагировать, если столкнусь на дорожке.
Пожухлая листва укрывает раскисшую от воды землю. Свежеокрашенная светлой зеленой краской беседка опять (в который раз уже!), разрисована безобразными граффити.
Кто-то красит беседку в приятный свежий цвет, а кто-то упорно и агрессивно пачкает ее, малюя граффити, кто-то равнодушно проходит мимо, укрыв глаза капюшоном, а кто-то обругает вслед, или наоборот, остановится и спросит, улыбнется.
Мир предстает таким, как мы его ощущаем, согласно внутреннему состоянию, гармонии, или дисгармонии в душе.
И, соответственно, каждый по-своему переживает и реагирует на события.
Осознание страдания, можно сказать.
Об этом и книга Марины Степновой «Женщины Лазаря», заполнившая мое воображение последние дни.
Тут я должна заметить, что взгляд на мир, точка зрения автора безнадежно не совпадают с моей.
Книгу мне рекомендовали как повесть о любви. Но, на самом деле, это все про откровенную нелюбовь. И даже не просто про нелюбовь. Это об отсутствии в человеке человеческого начала. Нелюбовь тут во всем: чиновника к своей работе, балерины к танцу, девушки Лидии к незнакомой Москве, невесты к будущему мужу, матери к своему сыну, дочери к родителям. Нелюбовь у педагогов к бедным детям, у врачей скорой помощи к суицидным пациентам.... Бесконечная последовательность отрешенных и ненавидящих людей, живущих одним днем, без совести, без сострадания, без духовности, и без веры.
Разворачивающийся сюжет поражает ненужным нагромождением неоправданных трагедий и непонятных смертей.
Вслед за утонувшей матерью маленькой Лиды, ее отец тоже убивает себя от горя, не заботясь о судьбе малолетней дочери, оставшейся сиротой. Девочка попадает к бабушке Галине Петровне, которая ее не любит, даже ненавидит, и растит как животное. Эта же бабушка ненавидела своего мужа Лазаря, и сына – отца Лидии, и своих родителей, которых вычеркнула из жизни после того, как вышла замуж за нелюбимого, но богатого и знаменитого академика. Умирающий отец просит санитаров, чтобы они позвали его дочку попрощаться, и они звонят, но дочка (Галина Петровна) хамит и ругается в трубку, и потом не забирает тело умершего отца, оставляет его студентам -медикам на практические занятия по анатомии. Образ чудовищной Галины Петровны, собирательницы антиквара и любительницы дорогих духов – лишь в конце дополняется одной человеческой нотой – она, оказывается, несколько лет писала открытки сироте – внучке, якобы от имени отца, и откладывала от его имени ей на книжку деньги. А в остальном все полный кошмар и бесконечная дикость.
Можно было бы сказать, что описанное автором очень жизненно, и вокруг полным-полно таких случаев, и образы некоторых героев знакомы и узнаваемы. Но все они словно вылеплены из плохого теста, какие-то сухие и безжизненные. И на мир смотрят с позиции пессимизма и отрицания добра, отчего все вокруг лепится сплошным комом неприятностей. Даже профессиональные успехи знаменитого академика Лазаря, его вклад в развитие советской науки, как-то спотыкаются о неутоленное желание Лаврентия Берии перетащить академика в Москву. И их никакое знакомство разом завершается совместным завтраком теплыми булочками с кофе. Окружающих женщин Лазарь, как выясняется, никогда не любил, а лишь пользовался ими для удовлетворения своих потребностей. Пока не встретил свою Галину Петровну, невероятно красивую, столь же глупую и злую. В сочетании молодости и девичей красоты не сумел разглядеть суть человека, так и прожил с ней, как со змеей за пазухой всю жизнь, довольно спокойную, и по-своему счастливую. Ни сына своего, ни семью его, ни внучку знать не знал.
Есть в книге и молодые влюбленные Николенька и Галина, существующие бок о бок на каком-то физическом уровне вместе. Погуляли. Поцеловались. Час настал- и странно разошлись.
Без сопротивления, без поиска решения, без прощальной встречи, хотя-бы.
Проще потом, лет так через восемь, спросить у начальника отдела КГБ: «А что там с товарищем таким-то…Николенькой, то есть…»
Молодо-зелено…
Вот семья неувядающей Маруси выписана прянично и сахарно, и сама она показательно положительный герой, сумевший пронести и любовь, и верность мужу сквозь все испытания непростой жизни. Светлая и добрая Маруся, не имевшая своих детей, но помогавшая во время войны другим детям, и приручившая материнским теплом будущего академика Лазаря (Лесика) перетягивает увесистым грузом настоящих чувств провальное положение вещей со всеми остальными недочеловеками. Но и в ее свете случается темное пятно - умирает невинный ребенок от съеденной ядовитой ягоды, что окончательно сгибает убийственным горем родную мать. И опять воцаряется нелюбовь.
Удачной находкой показалась мне линия перехода книги по домоводству от Маруси к Лидии, через время и расстояние. Ищущая домашнего уюта и тепла девочка находит в книжном шкафу старинную книгу по домоводству, и эта книга становится для нее символом личной и таинственной связи с домом.
Стиль и язык повествования вернул меня к романам Дины Рубиной, а выстраивание сюжета – к книгам Людмилы Улицкой.
Герой книги Лазарь носит имя Библейское, с истоками.
В главе 11 Евангелия от Иоанна сказано о воскрешении Иисусом Лазаря: 43 Сказав это, Он воззвал громким голосом: «Лазарь, выходи!» 44 И вышел умерший. Руки и ноги его были обвиты в погребальную ткань, а его лицо было покрыто платком. Иисус повелел им: «Освободите его от погребальной ткани и дайте ему уйти».
В книге, словно по аналогии, умерший Лазарь воскрешает свою внучку, совершившую суицид, порезавшую вены на ногах и руках.
Сцена эта, пожалуй, самая неприятная, вызвавшая внутренний протест, ибо все, что я читала до этой главы, казалось, ведет к некому справедливому разрешению психологической проблемы Лидии, развязыванию узла ее несчастливой кармы. И вдруг такой поворот, неожиданный, не обоснованный событиями, неоправданный.
Просто потому, что герои книги не умеют разговаривать друг с другом. Они, от академика до рабочего, то выражают страсть бурными совокуплениями, с обильным слюноотделением и слизью, по всем возможным доступным в квартире (и не только) местам, то боязливо избегают и намеренно не ищут возможности узнать: «Как же так, почему?», то не умеют спросить: «Ты хочешь или нет?», нахлобучивая на больную голову истощенной женщины принятое кем-то и когда-то решение. «Мы продаем дом и переезжаем!»
Но героиня-то вышла замуж именно за дом, а не за бесцветного Ивана. И она не умеет ответить иначе, как в ночной тишине, пока спит муж, найти в шкафу старый и грязный бритвенный прибор, и, погрузившись в ванну с горячей водой, разрезать себе вены старым лезвием «Ленинград». Она вообще не разговаривает с ним, даже не произносит «не хочу». Заметим, это молодая девушка, успешная ученица балетного училища. Без характера и желания жить.
Пока я с некой долей брезгливости негодовала по поводу случившегося, автор, водил Лидию коридорами загробной жизни, организовав ей бурную встречу с давно утонувшей мамой. Покойница-мама сообщает Лидии, что папа тоже сразу же добровольно последовал вслед за нею в мир иной. При этом мать куда менее понятлива, чем старик Лазарь, - не отпускает Лидию из небытия. А Лазарь, ранее не знавший внучку, – становится воплощением той доброй силы, которая воскрешает Лидию из мертвых, вырывая ее из рук вопящей матери, и выталкивая обратно в жизнь.
Что-то не так с героями книги, коль скоро они (само) изолированы, словно бы вырваны из контекста социальной жизни, не имеют друзей, с которыми могли бы поделиться проблемами или радостями, учителей, способных научить. Но более всего удивляет немота, сковавшая им уста. Эмоциям не дано вырваться наружу, и людям выразить свое отношение к происходящему. Так не бывает. Жизнь устроена иначе.
Ведь вначале было Слово, и слово было Бог. Там, где слово – там душа, там человек. Человек живет, постигая страдания, становясь внутренне сильнее, ближе к Богу.
Под ногами шелестят коричневые прошлогодние листья, опавшие с высоких деревьев, некогда красовавшихся пышной кроной, а теперь оголенных и жалких.
Пора возвращаться.
Но если вы, любезный читатель, вдруг найдете голубой ошейник для кошки с номером телефона, то непременно позвоните, пожалуйста. Дайте знать!
или осознание страдания
Снег выпал в начале января и пролежал ровно два дня, до тех пор, пока его полностью смыло грязными потоками проливного дождя, низвергающегося сквозь серые тяжелые тучи. Мне как раз хватило времени, чтобы заказать через интернет мягкие и теплые ботинки, которые выглядели изящными и легкими на ногах девушки, поворачивающейся в рекламном ролике то так, то эдак. Сорок евро с моего счета ушли мгновенно, даже без подтверждения банка, что и навело на мысль проверить: а что это за торговая фирма, кстати?
На портале отзывов закручивался шлейф злобных высказываний обманутых покупателей, которые, как и я, заплатили мигом, (я их хорошо понимаю, любой бы купил такие ботиночки в холодную зиму!), но никто и никогда их так и не дождался.
Светло-серые резиновые сапоги в мелкие розовые цветочки – самая подходящая обувь в этом январе. Можно не боясь отойти в сторону, в мокрую траву, уступая место на узкой асфальтной дорожке какой-нибудь старушке с маленькой собачкой, и услышать в спину: «Что за проблема с тобой!» на плохом английском (Почему? Мы же в Швеции?).
- «Ковид!» - имея ввиду рекомендации санитарного ведомства о соблюдении дистанции, добровольно, конечно, без принуждения. И вновь поток грязной брани, с упоминанием нечистой силы. Собачка с лаем рванула ко мне по мокрой траве, потянув за поводок женщину. Пришлось ускорить шаг, чтобы поскорее оставить их позади, и войти в освещенное неуверенным, обманчивым солнцем пространство летнего парка, прилегающего к похожей на открытую ладонь скале. Доски на крыше над сценой, и на самой сцене потемнели от дождя, и разбухли. Расположенные полукругом деревянные скамейки неумело выкрашены кем-то в радужные тона. Краска почти везде облупилась, но на земле между рядами бодро сияет радостными пятнами. Я не сразу заметила там красную куртку худенькой женщины, которая, согнувшись что-то искала, то и дело поглядывая в телефон.
- Что-то потеряла?
Женщина с улыбкой посмотрела на меня:
– Да, ищу ошейник моей кошки, он с навигатором.
И показала на экран телефона.
— Вот! Должен быть где -то здесь, в этом районе. Точнее не показывает. А где, - не могу найти.
На скамейке рядом с ней тут же возникла крупная, с белыми лапами, ухоженная кошка, добродушно подставив для поглаживания серую выгнутую спину.
- А как он выглядит?
- Голубой такой, и номер телефона на нем выбит.
Она, привычными движениями руки, поглаживала кошку, пока мы перебрасывались протяжными «Да!» и «У..», как-бы укоряя виновницу, не умеющую показать, где же ее поводок, но послушно следующую за хозяйкой все время безуспешного поиска.
- Давай помогу! – предложила я. - Пойду чуть выше на гору, и поищу там, если найду – позвоню обязательно!
— Вот спасибо! – сложила она ладошки домиком, и чуть наклонилась.
Мимо прошествовала женщина -робот.
Огромный, отороченный мехом капюшон черного болоньевого полупальто надвинут на лицо (в любую погоду), отчего голова кажется непомерно большой и круглой, а и без того короткие ножки в синих джинсах совсем уж квадратными. На несгибаемо ровной спине часто подпрыгивает малюсненькая сумочка на тоненьком ремешке.
Она проходит одним и тем же маршрутом каждый день, в одно и то же время, с часу до двух, не сворачивая, не останавливаясь, прямо по дорожке до конца парка, назад, вокруг скамеек, еще раз вперед, еще раз обратно, как маятник, четко, ритмично, понуро. Я даже знаю, что она встает утром в то же самое время, делает зарядку ровно 15 минут, принимает душ, ест одинаковый и скучный бутерброд с сыром, запивает его несладким кофе из чашки с отколотым верхом, и садится к компьютеру. Ровно в час она одевается и выходит на прогулку, мохнатый капюшон на голову, и пошло- поехало…Я ее опасаюсь, не знаю, как реагировать, если столкнусь на дорожке.
Пожухлая листва укрывает раскисшую от воды землю. Свежеокрашенная светлой зеленой краской беседка опять (в который раз уже!), разрисована безобразными граффити.
Кто-то красит беседку в приятный свежий цвет, а кто-то упорно и агрессивно пачкает ее, малюя граффити, кто-то равнодушно проходит мимо, укрыв глаза капюшоном, а кто-то обругает вслед, или наоборот, остановится и спросит, улыбнется.
Мир предстает таким, как мы его ощущаем, согласно внутреннему состоянию, гармонии, или дисгармонии в душе.
И, соответственно, каждый по-своему переживает и реагирует на события.
Осознание страдания, можно сказать.
Об этом и книга Марины Степновой «Женщины Лазаря», заполнившая мое воображение последние дни.
Тут я должна заметить, что взгляд на мир, точка зрения автора безнадежно не совпадают с моей.
Книгу мне рекомендовали как повесть о любви. Но, на самом деле, это все про откровенную нелюбовь. И даже не просто про нелюбовь. Это об отсутствии в человеке человеческого начала. Нелюбовь тут во всем: чиновника к своей работе, балерины к танцу, девушки Лидии к незнакомой Москве, невесты к будущему мужу, матери к своему сыну, дочери к родителям. Нелюбовь у педагогов к бедным детям, у врачей скорой помощи к суицидным пациентам.... Бесконечная последовательность отрешенных и ненавидящих людей, живущих одним днем, без совести, без сострадания, без духовности, и без веры.
Разворачивающийся сюжет поражает ненужным нагромождением неоправданных трагедий и непонятных смертей.
Вслед за утонувшей матерью маленькой Лиды, ее отец тоже убивает себя от горя, не заботясь о судьбе малолетней дочери, оставшейся сиротой. Девочка попадает к бабушке Галине Петровне, которая ее не любит, даже ненавидит, и растит как животное. Эта же бабушка ненавидела своего мужа Лазаря, и сына – отца Лидии, и своих родителей, которых вычеркнула из жизни после того, как вышла замуж за нелюбимого, но богатого и знаменитого академика. Умирающий отец просит санитаров, чтобы они позвали его дочку попрощаться, и они звонят, но дочка (Галина Петровна) хамит и ругается в трубку, и потом не забирает тело умершего отца, оставляет его студентам -медикам на практические занятия по анатомии. Образ чудовищной Галины Петровны, собирательницы антиквара и любительницы дорогих духов – лишь в конце дополняется одной человеческой нотой – она, оказывается, несколько лет писала открытки сироте – внучке, якобы от имени отца, и откладывала от его имени ей на книжку деньги. А в остальном все полный кошмар и бесконечная дикость.
Можно было бы сказать, что описанное автором очень жизненно, и вокруг полным-полно таких случаев, и образы некоторых героев знакомы и узнаваемы. Но все они словно вылеплены из плохого теста, какие-то сухие и безжизненные. И на мир смотрят с позиции пессимизма и отрицания добра, отчего все вокруг лепится сплошным комом неприятностей. Даже профессиональные успехи знаменитого академика Лазаря, его вклад в развитие советской науки, как-то спотыкаются о неутоленное желание Лаврентия Берии перетащить академика в Москву. И их никакое знакомство разом завершается совместным завтраком теплыми булочками с кофе. Окружающих женщин Лазарь, как выясняется, никогда не любил, а лишь пользовался ими для удовлетворения своих потребностей. Пока не встретил свою Галину Петровну, невероятно красивую, столь же глупую и злую. В сочетании молодости и девичей красоты не сумел разглядеть суть человека, так и прожил с ней, как со змеей за пазухой всю жизнь, довольно спокойную, и по-своему счастливую. Ни сына своего, ни семью его, ни внучку знать не знал.
Есть в книге и молодые влюбленные Николенька и Галина, существующие бок о бок на каком-то физическом уровне вместе. Погуляли. Поцеловались. Час настал- и странно разошлись.
Без сопротивления, без поиска решения, без прощальной встречи, хотя-бы.
Проще потом, лет так через восемь, спросить у начальника отдела КГБ: «А что там с товарищем таким-то…Николенькой, то есть…»
Молодо-зелено…
Вот семья неувядающей Маруси выписана прянично и сахарно, и сама она показательно положительный герой, сумевший пронести и любовь, и верность мужу сквозь все испытания непростой жизни. Светлая и добрая Маруся, не имевшая своих детей, но помогавшая во время войны другим детям, и приручившая материнским теплом будущего академика Лазаря (Лесика) перетягивает увесистым грузом настоящих чувств провальное положение вещей со всеми остальными недочеловеками. Но и в ее свете случается темное пятно - умирает невинный ребенок от съеденной ядовитой ягоды, что окончательно сгибает убийственным горем родную мать. И опять воцаряется нелюбовь.
Удачной находкой показалась мне линия перехода книги по домоводству от Маруси к Лидии, через время и расстояние. Ищущая домашнего уюта и тепла девочка находит в книжном шкафу старинную книгу по домоводству, и эта книга становится для нее символом личной и таинственной связи с домом.
Стиль и язык повествования вернул меня к романам Дины Рубиной, а выстраивание сюжета – к книгам Людмилы Улицкой.
Герой книги Лазарь носит имя Библейское, с истоками.
В главе 11 Евангелия от Иоанна сказано о воскрешении Иисусом Лазаря: 43 Сказав это, Он воззвал громким голосом: «Лазарь, выходи!» 44 И вышел умерший. Руки и ноги его были обвиты в погребальную ткань, а его лицо было покрыто платком. Иисус повелел им: «Освободите его от погребальной ткани и дайте ему уйти».
В книге, словно по аналогии, умерший Лазарь воскрешает свою внучку, совершившую суицид, порезавшую вены на ногах и руках.
Сцена эта, пожалуй, самая неприятная, вызвавшая внутренний протест, ибо все, что я читала до этой главы, казалось, ведет к некому справедливому разрешению психологической проблемы Лидии, развязыванию узла ее несчастливой кармы. И вдруг такой поворот, неожиданный, не обоснованный событиями, неоправданный.
Просто потому, что герои книги не умеют разговаривать друг с другом. Они, от академика до рабочего, то выражают страсть бурными совокуплениями, с обильным слюноотделением и слизью, по всем возможным доступным в квартире (и не только) местам, то боязливо избегают и намеренно не ищут возможности узнать: «Как же так, почему?», то не умеют спросить: «Ты хочешь или нет?», нахлобучивая на больную голову истощенной женщины принятое кем-то и когда-то решение. «Мы продаем дом и переезжаем!»
Но героиня-то вышла замуж именно за дом, а не за бесцветного Ивана. И она не умеет ответить иначе, как в ночной тишине, пока спит муж, найти в шкафу старый и грязный бритвенный прибор, и, погрузившись в ванну с горячей водой, разрезать себе вены старым лезвием «Ленинград». Она вообще не разговаривает с ним, даже не произносит «не хочу». Заметим, это молодая девушка, успешная ученица балетного училища. Без характера и желания жить.
Пока я с некой долей брезгливости негодовала по поводу случившегося, автор, водил Лидию коридорами загробной жизни, организовав ей бурную встречу с давно утонувшей мамой. Покойница-мама сообщает Лидии, что папа тоже сразу же добровольно последовал вслед за нею в мир иной. При этом мать куда менее понятлива, чем старик Лазарь, - не отпускает Лидию из небытия. А Лазарь, ранее не знавший внучку, – становится воплощением той доброй силы, которая воскрешает Лидию из мертвых, вырывая ее из рук вопящей матери, и выталкивая обратно в жизнь.
Что-то не так с героями книги, коль скоро они (само) изолированы, словно бы вырваны из контекста социальной жизни, не имеют друзей, с которыми могли бы поделиться проблемами или радостями, учителей, способных научить. Но более всего удивляет немота, сковавшая им уста. Эмоциям не дано вырваться наружу, и людям выразить свое отношение к происходящему. Так не бывает. Жизнь устроена иначе.
Ведь вначале было Слово, и слово было Бог. Там, где слово – там душа, там человек. Человек живет, постигая страдания, становясь внутренне сильнее, ближе к Богу.
Под ногами шелестят коричневые прошлогодние листья, опавшие с высоких деревьев, некогда красовавшихся пышной кроной, а теперь оголенных и жалких.
Пора возвращаться.
Но если вы, любезный читатель, вдруг найдете голубой ошейник для кошки с номером телефона, то непременно позвоните, пожалуйста. Дайте знать!